В окрестностях Майдана набрел
на палаточный лагерь «Партии регионов».
Альтернативный майдан, устроенный
сторонниками Виктора Януковича в
Мариинском парке, в мельчайших деталях
напоминает нашу Поклонную гору. Над
хмурыми лицами бюджетников с востока
и безработных киевлян колышутся флаги
«Единой России»… То есть — «Партии
регионов», конечно.
В основном это угрюмые мужики за 40 или
совсем молодые парни лет 20 — внутри
тесного лагеря они скучающе курсируют
между своими палатками и полевой кухней.
Время от времени группками выходят
наружу — до продуктового магазина по
соседству и обратно. Разговаривают
только по-русски. Хотя в двуязычном
обычно Киеве слышится в эти дни в основном
украинский — на волне как-никак
патриотических чувств.
Снаружи
проправительственный майдан кажется
загоном для преступников. Тем более что
внутрь лагеря не пройти — вход по
пропускам, проверяют несколько молодчиков
в штатском. По периметру же выставлены
металлические заграждения, за частоколом
стоят срочники внутренних войск. Но
поздним вечером с группкой русскоязычных
парней мне удается проскочить внутрь
и затесаться между брезентовыми
палатками. Альтернативный майдан,
напоминающий теперь уже изнутри армейскую
казарму, готовился то ли к обороне, то
ли к атаке. Люди выстраивались в шеренги.
Бригадиры-организаторы подгоняли тех,
кто разгуливал по территории. «Подъем!
Построение! Пересчет!» — разносилось
по лагерю командное. Угрюмые уставшие
лица строились в небольшие колонны, и
бригадиры начинали поименную сверку
присутствующих.
— А ты хто? — спросил
меня человек в камуфляже с планшетом.
—
Так за Януковича, — говорю. — Вот
пришел…
— Сегодня уже не записываем,
— отрезал человек в камуфляже. — Завтра
с утра приходи, заполнишь анкету, вечером
250 гривен.
Уволился на
революцию
Активность самого
евромайдана подчинена правилу маятниковой
миграции — непроходимый час пик здесь
наступает в вечерние часы, когда после
работы съезжаются киевляне. Все утихает
к ночи — киевляне едут домой, активисты
из регионов ныряют в палатки и
оккупированные фойе с актовым залом
Федерации профсоюзов. Но к утру — а
встает евромайдан по-спартански, около
семи — жизнь закипает снова. Активисты
из областей убирают мусор, в палатке
«Ивано-Франковск» начинается семинар
«Пути выхода еврозоны из кризиса»,
партийцы из «Удара» варят в трех казанах
гречку на всех. Подтягиваются студенты.
Врач из Днепропетровска Сергей Рыбченко
начинает прием в своей медицинской
палатке с красным крестом. На вид ему
около 50, худое щетинистое лицо, очки на
цепочке и раскрытый чемоданчик с
лекарствами.
— Скоро в помощь
прибудет жена, и отдохну, — вздыхает
Рыбченко. — У меня же море пациентов.
Идут
к нему со всего палаточного городка.
Заходят националисты из УНА-УНСО («Я
вас лечу, но не одобряю!»). То и дело
кто-то приносит лекарства. Кто-то пообещал
доставить ящик грелок. «Слава Украине!»
— прощаются с Рыбченко пациенты. «Героям
слава!» — отвечает врач. Здесь, на
Майдане, это самая популярная кричалка,
лозунг и одновременно приветствие.
На
евромайдан Рыбченко приехал в начале
недели — написал главврачу заявление
с просьбой срочно отпустить на Майдан
и, не дождавшись ответа, уехал.
—
Ответ был очевиден, — объясняет Рыбченко.
— Это же бюджетное учреждение, что вы
хотите. А если уволит? Ну ладно, потеряю
свою жалкую зарплату. Победа-то все
равно за нами, а там все будет по-другому.
—
Что по-другому? Вас восстановят, прибавят
зарплату?
— Будет хотя бы надежда,
что когда-то это случится.
Львовские
Наверное,
это здесь самая представительная
региональная группа. Львовские следят
за порядком, львовские строят и укрепляют
баррикады, львовские делают бутерброды
и разносят печеньки. Кстати. От неусыпного
ока львовских не могут уйти даже репортеры
«России 1», вынужденные рассказывать
про иностранных агентов, учинивших в
Киеве Содом и погром, — им устраивают
неодобрительное улюлюканье. Львовские,
в общем, и там и тут. И хотят делать все
(а кому еще доверить революцию?!). Понять
львовских можно: они просто очень
волнуются, что снова ничего не
выйдет.
Охраняют евромайдан тоже
львовские — бывшие спецназовцы-афганцы.
Всего около 30–40 человек. Найти их палатку
проще всего — она за сценой, в самом
центре Майдана. Координирует группу
зампред украинского Совета ветеранов
Афганистана Олег Михнюк. Во время
столкновений «Беркута» с митингующими
афганцы выбегали вперед, не давая
сторонам сцепиться. Защищали от
провокаторов с булыжниками и самих
ментов — срочников ВВ. И, в общем, всякий
раз подставлялись сами.
Подтянутый
бодрый Михнюк приглашает меня беседовать
в палатке. Но палатка оказывается забита
людьми — молча здесь пьют чай мрачные
львовские ветераны. «Бачьте, живий
москаль!» — сказал кто-то. Где-то снаружи
за брезентом трещит генератор, слышатся
радостные песни на украинском…
—
Да ладно, журналист, мы над тобой пошутили!
— захохотал вдруг кто-то. — Чай с сахаром
будешь?
А хипстеры где?!
Евромайдан
— это, конечно, никакой не «Оккупай
Абай». Хотя явные параллели напрашиваются,
даже учитывая несопоставимую численность.
Оба события похожи по образу действия:
и туда и сюда явились люди с палатками
и взглядами, основали почти автономное
поселение, демонстрируя, какие чудеса
происходят в обществе, основанном на
взаимном уважении и выполнении правил.
Но никуда не деть драматическое
расхождение — в готовности людей
постоять за палатки и взгляды. «Абай»
рухнул после первого же омоновского
налета. Евромайдан не только устоял, а
увеличился в разы. Да что тут говорить!
На «Абая» приходили тусовать, отмучиться
в палатке ночь с макбуком и две недели
строчить затем в уюте революционные
посты. На евромайдане через одного я
встречаю людей, уволившихся с работы,
взявших отпуск, отгулы; вот «афганец»
из Львова Саша закрыл на месяц свой
продуктовый киоск, врач Сергей написал
заявление «Прошу отпустить на революцию.
В случае отказа — уволить». А учителей
из Ужгорода отпустили в местном гороно
за свой счет.
Здесь не видно той
сытой и, в общем, довольной публики,
заскучавшей по движухе, но разбегающейся,
когда бьют. Здесь вообще не привыкли к
насилию, а дубинки — никак не развлекуха
и не веселые догонялки. Людей на митингах,
говорят, здесь вообще никогда не били.
А когда осмелились — получили
революцию.
Павел Каныгин, Новая
газета
Також читайте:
|