Человек и современный мир: технологии и жизнь

Современный человек, в отличие от своих предков, практически отказался от чистого существования, лишенного всякой интенциональности; от того, чем он может быть либо всегда был, ради того, чем он оказался или кем себя считает. В конце концов, над естественностью и непосредственностью человеческого естества верх взяла инфантильность - склонность и настрой цивилизованного человека бездумно идти на поводу у собственных прихотей и потребностей и при этом избегать любой ответственности за собственное существование, перекладывая ее на внешние обстоятельства.

Человек не боится преград на пути к цели

Иначе говоря, современный человек привык видеть цели и никаких преград, а еще точнее, он занимается исключительно намеченными целями и преференциями, пренебрегая, условно говоря, побочными эффектами, которые непременно сопровождают всякую человеческую активность.

Хотя на самом деле реальную ценность имеют как раз те самые "побочные эффекты", к которым, как бы это странно не выглядело, принадлежат состояние абсолютного удовольствия и внутреннего покоя, реальная свобода и чистое творчество. А еще доброта, искренность и другие добродетели, содержание которых уже давным-давно искажено постоянно занятым человеком.

Скатывание цивилизованного существа в пропасть бытийного невежества нашло свое отражение в безапелляционной жертве современного человека: он полностью сосредоточил свое внимание на "иметь", подвергнув забвению принцип "быть". Поэтому ко всему, что так или иначе представлено в его жизни, он подходит исключительно интенционно и потребительски, что делает человеческую жизнь не только трагикомичной, но и принципиально абсурдной.

Абсурдность и свобода

Абсурдность же, как эмоционально окрашенное выражение онтологической бессмысленности человеческого существования, включает ситуативную неспособность человека ни установить действительный смысл своего существования и свое призвание, ни раз и навсегда отказаться от любых попыток или идей найти последние.

Поэтому человек проявляет себя, как:

• застрявший между прошлым и будущим;
• свободой и предопределенностью;
• желаниями и страхами;
• жизнью и смертью;
• в конце концов, между бытием и существованием.

Однако освободиться из плена неопределенности ангажированному обыденностью индивиду не под силу, тем более самостоятельно. Ведь раскрыть содержание своего бытия ему не позволяет ограниченность его же познавательных возможностей, в частности зацикленность ума на самом себе - отражениях собственных идей. Тогда как другие механизмы постижения бытия недоступны для него, по крайней мере, до тех пор, пока он не избавится от склонности искать в простом сложное, в явном сокровенное, в естественном мистическое, а в повседневном божественное. Иначе говоря, пока для него не станет очевидным, что "высшая мудрость скрыта в простом и естественном устройстве вещей, ее тяжело понять именно потому, что все так просто и естественно".