"Огромная территория Сибири создает двоякое впечатление: о невероятной заброшенности, в которой охотно "топят" политических отступников, и о большой свободе от далекой центральной власти. Реальность в любом случае более прозаична", - пишет на страницах швейцарского издания Neue Zürcher Zeitung писательница Елена Чижова.

"В отличие от других сопоставимых регионов Сибирь - это в первую очередь миф. Или, вернее, целая совокупность исторических и культурных мифов - которые, впрочем, отличаются для "среднестатистического" россиянина и "среднестатистического" иностранца. Эти два мифологических "набора", кажется, пересекаются лишь в одном сегменте. Его имя - ГУЛАГ", - отмечает писательница.

"Невзирая на исторический факт того, что еще в царские времена Сибирь была местом принудительного труда и ссылок, за этим географическим обозначением явно виднеются очертания концлагерей Сталина. Можно сказать, что с культурологической точки зрения Сибирь является квинтэссенцией ГУЛАГа, его "идеальным" воплощением, объединяющим в себе все советские лагеря от Белого до Японского моря, от Архангельска до степей Казахстана", - говорится в статье.

"Какой самый высокий дом в Ленинграде? - Здание КГБ на Литейном. Из его подвалов видно Сибирь", - так звучит политический анекдот советских времен".

"В общественном самосознании россиян трагическому мифу о ГУЛАГе противостоит другой культурно-исторический миф: о Сибири как кузнице российской свободы. Это находит свое отражение в широко распространенной фразе: "Дальше Сибири не сошлют".

"Сибирь издавна, еще с царских времен, была прибежищем для русских крепостных, желавших сбежать от произвола помещиков, а также для старообрядцев и "раскольников" - православных верующих, не принимавших церковную реформу и по этой причине подвергавшихся жестоким преследованиям со стороны государства. (...) Наряду со сбежавшими крепостными и старообрядцами к свободолюбивым группам российского населения относятся и бывшие заключенные ГУЛАГа, которые после своего освобождения по совершенно разным причинам не вернулись "на материк", а остались жить и обосновались в Сибири".

"Считается, что из этих переплетшихся за сотни лет в богатой сибирской земле корней произошли сегодняшние сибиряки, которые в отличие от остальных россиян (по самосознанию которых неоднократно проехал каток российского и советского государства) являются свободолюбивыми и могут постоять за себя", - пишет Чижова.

"Этот лестный миф (у которого спустя 70 лет советской власти едва ли есть прочное основание) порой приводит к возникновению более или менее выраженных сепаратистских порывов: Сибирь якобы могла бы жить лучше и богаче, если бы покинула сень России".

"Такие сепаратистские иллюзии подкрепляются очевидным фактом того, что Сибирь располагает таким богатством природных ресурсов, какого нет ни в одном другом регионе России. (...) В этом смысле Сибирь - это подушка безопасности для сохранения власти государства, рассчитывающего на то, что природных ресурсов в любом случае хватит на его эпоху - а потом будь что будет".

"За иллюзию государственной стабильности местное население расплачивается экологическими проблемами: большинство наиболее "грязных" городов России, в том числе и самый опасный город Норильск, находятся в Сибири", - указывает автор статьи.

"Постсоветская идеология называет этих "мифических" сибиряков "глубинным народом" - который, как считается, в отличие от "вечно недовольной интеллигенции" целиком и полностью поддерживает и одобряет не только текущий, но и все прежние и будущие политические режимы".

"Этому политическому мифу зеркально противостоит другой миф, согласно которому только здесь, на просторах Сибири и Дальнего Востока, можно встретить настоящих смельчаков, "российско-азиатских медведей", которые выгодно выделяются на фоне своих сограждан, робких "российско-европейских зайцев".

"Какой из этих двух мифов победит, пока сказать сложно. Но, судя по событиям в Хабаровске, где на протяжении нескольких недель не стихают массовые протесты против несправедливых с точки зрения местного населения действий российского центрального правительства, у последнего мифа, кажется, есть определенный шанс".

"Мой, следует признать, скорее скромный опыт в общении с сибиряками показывает, что Сибирь - это, наверное, не "Европа", но точно и не "Азия", - пишет Чижова в заключение. - (...) Сегодняшние сибиряки (реальные, а не мифические) - это чаще всего простые, постсоветские россияне. Они неконфликтны, избегают открытых и тем более радикальных разговоров "о политике" и не доверяют власти - ни местной, ни той, что в Москве. В личном разговоре они позволяют себе критиковать правительство - за равнодушие к потребностям "простых людей", за невероятный по их меркам масштаб воровства и коррупции и прежде всего за то, что оно "разбазарило все советские достижения". В то же время они убеждены, что сегодня в отличие от "диких 1990-х" они живут в эпоху монолитной путинской стабильности, ради сохранения которой можно перетерпеть временные невзгоды и мелкие неудобства вроде постоянного падения уровня жизни и низких зарплат".