– Вадим, публицист и бизнесмен Альфред Кох в связи с приговором Pussy Riot написал, что реакция на эту историю показала «такую зияющую бездну с животной ненавистью мракобесия, которая вдруг вылезла в толпу с неприятием ею всего на тебя непохожего». Насколько остро эта проблема стоит в Украине?

– Для нас это болезненная тема, поскольку, если в аналитический фокус поставить социальные отношения и тип политико-экономической организации, мы находимся накануне своего XIX века. У нас не решены задачи буржуазной революции, культуры, вкуса, не говоря уже о последующих метаморфозах этого буржуазного вкуса в поп- и рок-культуре, в движении хиппи и панков, в формах культурного сопротивления, ставших в 1960–70-е культурным мейнстримом.

 Понятно, что в таких до- и раннемодерновых обществах акции, находящиеся на грани эстетической непристойности, и политически, и этически воспринимаются только со знаком плюс или минус. Для одних это кощунство, для других – свобода и снятие табу.

  – Большой вопрос, хочет ли Украина стать частью европейского мира, ведь периодически предпринимаемые попытки привить здесь либеральные ценности не дали особого результата.

  – Уже Россия Петра I была ориентирована проевропейски. А уж Екатерина Великая, дружившая с Вольтером, – тем паче. Даже утопическая идея большевиков имела европейский вектор. Но тип социальных отношений сохранился и сохраняется до сих пор ордынско-византийский. Отсюда и фундаментальный антагонизм более чем четырехсотлетнего развития – противоречие между проевропейскими интенциями культуры и неевропейским типом полит-экономических отношений. Раскол между европейским и недоевропейским проходит по всему обществу в целом и каждому гражданину в частности.

Мы живем в скудном обществе, у нас очень мало событий, мало «добавленной стоимости», позитивных впечатлений и достижений. Поэтому место онтологии бытия постепенно занимает социальная онкология, разрушающая позитивное бытование социума. Пусирайоты и фемены обнажили этот антагонизм, призвав нас пройти тест на модерновость. Каждая страна по-своему формировала современность: Франция сделала прививку от антисемитизма (дело Дрейфуса), Америка – от расизма (Мартин Лютер Кинг). У нас ничего этого не было. Вот почему Pussy Riot спровоцировали мировоззренческий раскол. Но это будет способствовать выделению в самой Церкви ее прогрессивного, реформаторского крыла, что со всей остротой поставит вопрос о православной реформации.

 Вы так думаете? Пока я вижу у нас приток нетрадиционных христианских конфессий…

 – Если батюшки будут вести гедонистический образ жизни, ездить на джипах, сбивая людей, как в России, то перспективы действительно плачевные. У нас ситуация получше, поскольку существует конкуренция православных конфессий. В частности, есть грекокатолики, прошедшие школу западной жизни. Борьба за прихожанина делает церковь гибче, сенсибельней. Какова реакция в Украине на выходку Femen со спиленным крестом? Церковь сказала: «Мы осуждаем, но судить или не судить их светским судом – не наше дело!» А вот простые люди и СМИ отреагировали довольно остро. Общество разделилось на консерваторов и либералов. Это показывает, что страны бывшего СССР входят в этап культурных войн за ценности, ведь без этих изменений развитие невозможно.

   – Чтобы развиваться, нужен ресурс – растущая экономика, средний класс, всплеск в гуманитарной сфере. А у меня есть ощущение исчерпанности украинского ресурса.

  – Исчерпаны не ресурсы – исчерпана система институтов. У нас осталась советская вертикаль с ее установкой на человека как на объект эксплуатации. В таком социуме человек с его креативностью, культурной плотностью и текстурностью – исчезающе малая величина. Мы начали отсчет независимости 20 лет назад, но это были 20 лет продолжения распада Советского Союза. Разве наши «можновладці» – прокуратура, милиция, служба безопасности – не оттуда? Гуманизированный разлагающийся ГУЛАГ!

   – Российские эксперты уверены: чтобы двигаться вперед, нужно перестать говорить о высокой духовности и особом пути. Не кажется ли вам, что и нам стоит пересмотреть гуманитарную концепцию?

  – Русский, восточноукраинский и западноукраинский консерватизм – суть проявления одного явления. Однако современных культурных практик мы, увы, не наблюдаем. На пути к прогрессу должны включаться механизмы культурной и социальной селекции, выбраковка устаревших традиций, заимствование инноваций. Мы должны отказываться от всего, что мешает, изобретать продуктивные традиции.