Мой собеседник – бывший комсомольский функционер из Донецка, сейчас, разумеется, киевлянин. Знаю его давно, потому условие анонимности соблюдаю без опасений: этот человек не ищет никаких политических выгод и не придумывает ради красного словца. Взглядов он скорее левых, чем «региональных» или национал-демократических. Рассказ о Евгении Щербане в его изложении показался интересным. Лет тридцать назад между ними сложились если не дружеские, то вполне дружелюбные отношения (комсомольский актив общался накоротке). Потом разница в финансовом положении и статусе сделала Щербаня «старшим» - но таким, что не выстраивал дистанции и мог помочь, не унижая самолюбия. Трагедией, случившейся в ноябре 1996-го, мой собеседник был потрясен и горевал искренне, хотя и в ту пору считал, что Евгений Александрович слишком спешил стать капиталистом.

- Кабинет себе Женя устроил, когда занялся бизнесом, в ДК имени Франко шахты «Кировская». Кабинет – условное название, на самом деле, это был актовый зал. В торце стоял чистый письменный стол, в том смысле, что ни одной бумажки на нем, ни папки. Хотя записи Жене при его-то прекрасной памяти не требовались. Только настольный телефон (о существовании мобилок еще не подозревали). И на стене рядом, слева – огромная картина «Речь Ленина на Третьем съезде комсомола». Середина восьмидесятых, перестройка еще не началась… Но то, что называлось кооперативным движением, стало шевелиться.

Щербань (кстати, правильно делать ударение на втором слоге!) прежде работал на «Кировской»: начальником участка, заместителем директора по производству, потому переносить «резиденцию» куда-то в центр Донецка не имело смысла. Здесь – максимум условий, и не на виду особо. Он на этой шахте, можно сказать, вырос в прямом и переносном смысле слова: от забойщика, поступил в партию, как передовик производства. Таких парней продвигали, даже без их особого желания, в делегаты на разные форумы молодежи. На 18-м съезде ВЛКСМ в Москве Женя нес знамя республиканской комсомольской организации. Думаю, где-то у друзей фотографии могли сохраниться. Но комсомольско-партийная карьера его совсем не прельщала.

Что интересно: бизнес решил делать не на угле и вообще не на энергоносителях. Взялся выращивать и продавать яблоки. Прогорел. Разводил свиней в пригородном хозяйстве – тот же результат. Прибыль пошла, когда занялся спекуляцией: покупал сахар по низкой цене, выжидал и выбрасывал в продажу по высокой. К тому времени даже Донецк, снабжавшийся продовольствием по первой категории, стал испытывать трудности с продуктами. Ну и обмен валюты (который в то время фактически был нелегальным. – авт), конечно… Менялы Щербаня оказывались проворнее остальных, милиция тоже, видимо, знала, кого трогать нельзя. Женя не делал вид, что добывает большие деньги «в белых перчатках». «Я свой капитал сделал на народном горе», - сказал мне как-то в порыве откровенности, хотя без рефлексий.

Теперь надо вспомнить о Щербане, чья фамилия произносится с ударением на первый слог, - Владимире Петровиче. Владимир Щербань при независимости Украины тоже быстро пошел в рост. Создал в Донецке коммерческую многопрофильную компанию, название которой - «Дело всех» - превратилось буквально в притчу во языцех. Наглость до такой степени? Ну не мог образованный человек, депутат горсовета, не знать перевода «Коза ностра»! Но злые языки пришлось прикусить: в 1994-м Щербань получил мандат народного депутата Украины в мажоритарном округе. В депутаты прошел и Евгений Щербань. К этому времени он успел накопить капитал, подняться до некой отметки. Спекуляция сахаром и валютный обмен «с рук» остались в прошлом. Теперь Евгений имел финансовые возможности заняться делом, в котором глубоко разбирался как профессионал. Организовал в Донецкой и соседних областях цепочку «уголь – кокс – металл», куда вошли 360 предприятий. Говорили даже о «Криворожстали», включенной в производственный цикл. Если кратко: из добытого высококачественного угля-антрацита получали кокс, используемый потом для выплавки чугуна и стали.

В Киев, на сессию парламента, Евгений Щербань улетал как известный бизнесмен. Практически сразу попал в поле зрения Леонида Кучмы, в то время премьер-министра. Кучма брал Женю с собой за рубеж, включал в состав правительственных делегаций. Щербань-однофамилец тоже старался приблизить к себе земляка.

В 1995-м Владимира Петровича избрали губернатором Донецкой области. Победа оказалась для многих неожиданностью: до того он курировал торговлю, а самые высокие шансы имел Логвиненко, первый зампред областной администрации. Однако кандидатуру Владимира Щербаня лоббировали по указанию Киева угольные «генералы». Однажды знакомый товарищ оказался в кабинете Владимира Рыбака, мэра Донецка, как раз в момент, когда позвонил Ефим Звягильский. Связь громкая, потому все было слышно: «Володя, надо Володе помочь. Постарайся!» Рыбак постарался…

Владимир Щербань сразу же выделил Евгению кабинет в здании облгосадминистрации – без таблички на двери, без указания должности. То ли депутатская приемная, то ли место для обсуждения вопросов не для посторонних ушей. Жене обычно доставались самые конфликтные темы: например, встретиться с шахтерами, готовыми к бунту из-за невыплат зарплат. Другие боялись выходить к людям, а у него получалось договориться. Откровенно называл причины и виновников, митинги и пикеты сразу перемещались на пятьсот метров по площади, к Министерству угольной промышленности, которое находилось в Донецке. Само собой, к Жене обращались по старой памяти друзья по комсомолу, которые решили по его примеру и при поддержке заняться бизнесом. Например, Саша Шведченко, бывший первый секретарь Селидовского горкома комсомола просил, чтобы «Евгений Александрович дал дело». Шведченко, получившего дело - газотрейдерство – не стало раньше. Расстреляли в Киеве, прямо на ступенях его же фирмы.

Женя одним из первых в городе ввел правило «хозяев жизни» - отмечать личные праздники не дома, даже если это особняк или в ресторане, а в более престижных местах. На его 50-летии многочисленные гости гуляли всю ночь в театре оперы и балета. В зале пели московские звезды эстрады – Малинин, например, роль конферансье исполнял Лион Измайлов, а в холле накрыли столы… Евгений не скрывал, что любит такой размах и не изображал интеллектуала: публичные выступления давались ему с трудом, хотя матерился он умеренно.

Договариваться от имени губернатора и от себя лично Щербаню приходилось и с представителями криминального мира – чтобы Донецк не слишком «гремел».

Особенно заметной выглядела «деятельность» группировки Ахатя Брагина. Милиция, впрочем, была готова если не совсем поставить точку на этом бандформировании, то хотя бы немного приструнить. Но Владимир Щербань существования Брагина красноречиво не замечал.

После очередного ЧП – средь бела дня в центре Донецка, как в Чикаго тридцатых годов, «брагинцы» устроили гонки по Киевскому проспекту, со стрельбой из пневматического оружия по машинам, - местные милицейские генералы провели операцию, вследствие чего Ахать был задержан и доставлен в Киев, в следственный изолятор СБУ, как особо опасный преступник. Губернатор как раз находился в отъезде, вне города, так что с ним ничего согласовывать не пришлось. Однако уже на следующее утро Ахатя выпустили… Ходили слухи о чемоданах с двумя миллионами долларов, якобы подкрепившими подобный поворот дела. Брагин вернулся в Донецк и немедленно подал в суд за оскорбление чести и достоинства. Гражданина Брагина возмутило, что милиция связывала с его честным именем кличку «Алик Грек». Вскоре Ворошиловский районный суд Донецка принял решение: генералы должны извиниться.

Извинений не последовало. Руководители донецкой милиции решили добиться от Киева ответа – что произошло? Им объяснили: МВД в данном случае бессильно. Все вопросы - к спецслужбам, причем к первым лицам, мол, команду выпустить Алика Грека из следственного изолятора СБУ могли отдать только они. В ту пору Службу Безопасности Украины возглавлял Владимир Радченко, до того – министр внутренних дел Украины, а главой МВД стал Юрий Кравченко. Это было похоже на войну ведомств. Генералы оказались заложниками ситуации в верхах. Через неделю одного из них, 45-летнего начальника облУВД по фамилии Гавриленко отправили в отставку. Спустя непродолжительное время этот здоровый мужик скончался от инфаркта. Сердечный приступ со смертельным исходом настиг и коллегу, начальника горУВД. Их товарищ, начальник УБОПа Гаврюшенко, вовремя понял, что инфаркта тоже не избежать и покинул Донецк, якобы по семейным обстоятельствам.

А 15 октября 1995 года на стадионе «Шахтер», точней – на лестнице, что вела к стадиону, иначе бы жертвами стали случайные люди, взорвали Алика Грека вместе с телохранителями, в том числе и

начальника личной охраны Брагина, бывшего начальника «девятки», девятого управления КГБ. В Донецке ходила версия: взрыв – следствие именно того самого ареста «по просьбе генералов». Мол, Брагина «зачистили» менты, расплатились за предательство, совершенное в среде профессионалов-силовиков. Большую часть Брагинского «наследства» получил Ринат Ахметов. Как рассказывали, фото Ахметова лежало в сейфе шефа УБОПа. Я знал одного полковника, который после долгих лет службы подал в отставку только потому, что отказался дальше совершать, как он выражался, «должностное преступление». Мол, ему не давали добро на задержание Ахметова.

В то время Евгений Щербань руководил многопрофильным концерном «АТОН», активно поддерживал Владимира Щербаня. Однажды Женя пригласил к себе в офис местных журналистов: «Ребята, чем Донецк хуже Киева или Днепропетровска? Надо выдвигать своего кандидата в президенты, и я считаю – лучше Петровича не найти. Есть предложение побороться за него!» Организовал целый ряд пиар-публикаций, снялся в телевизионном сюжете на областном телевидении. Потом на «1+1» несколько раз крутили «круглый стол» с молодежью. В качестве модератора дискуссии, где перечисляли выдающиеся качества будущего лидера, Владимира Щербаня, выступал Евгений. И ревниво следил за конкурентами Петровича. Историю с машиной Павла Лазаренко, «наскочившей» на взрывное устройство, когда тот собирался вылетать из Киева в Донецк, Женя сразу же оценил не как попытку запугать премьера (ходили и такие слухи), а как «постановочный трюк»: тоже имидж создают!»

Когда Щербаня расстреляли, ни у кого из нас не осталось сомнений: убийцы действовали если не в контакте, то по договоренности с правоохранительными органами, и вряд ли местными. Как иначе объяснить: киллеры вначале заехали на летное поле на рекогносцировку, рассчитали – где сядет самолет, откуда стрелять. Потом покинули территорию. И вторично попали на режимную территорию, а после расстрела выехали оттуда без проблем. Они дважды предъявляли пропуска дежурному, капитану милиции, который мог бы их опознать – дорога на аэродром из города одна, больше никаких подъездных путей, вокруг пашня. Но план «Перехват» не объявили, фоторобот по телевизору не показали. Значит, поступила команда сверху – затемнить. После похорон заместитель Щербаня в «АТОНе» был вызван к Ринату. Ему сказали, что управление активами концерна, все 360 предприятий, переходит к Ахметову (типа, не рассчитывай стать преемником), а человеку этому предложили должность в баскетбольном клубе.

После трагических событий начались неприятности у Владимира Щербаня. Вскоре Кучма снял его с губернаторской должности, позволив избираться в Сумах. Но и там у Владимира Петровича все пошло кувырком. То его обвинили в краже картин из музея, то сильно избили, после чего он бежал в США. Сейчас редко вспоминают, что Щербань возглавлял Либеральную партию Украины, которую принял из рук Игоря Маркулова, тоже бывшего комсомольского работника. Маркулов успел поработать с президентом Кравчуком, и его должность называлась не без изыска – «руководитель группы по альтернативной экономике». Впоследствии Игорю пришлось спасать жизнь, выехав за границу – сначала в Барселону, позже в Лондон. Исключений не делалось ни для кого. Покойный ныне Александр Булянда, директор «Азовстали», а прежде – завотделом Донецкого обкома партии, дважды попадал в автомобильную аварию после того, как отказался отдать комбинат так называемым «людям Ахметова». Очередной «попытки» ждать не стал, принес ключи от сейфа – «Ну вас на хер, руководите!»

Убийство Жени Щербаня, выполненное с показательным размахом, и жесткая опала, в которую впал без пяти минут кандидат в президенты Украины Владимир Щербань, навсегда закрывали «проект Щербаней» - бизнесмен номер один в Донбассе приводит к власти донецкого политика номер один.

Ольга Мусафирова